Андрей Громыко – Мистер Нет

Андрей Громыко – не просто выдающийся дипломат и министр иностранных дел, но и настоящий рекордсмен. Никто так долго не возглавлял советский МИД – 28,5 года! Вряд ли кто-нибудь сможет побить это достижение. Его фамилию знали во всем мире, как и хмурое, вечно озабоченное лицо. Западные журналисты называли его Мистер Нет. Но насколько справедливо было это прилипчивое прозвище?

Андрей Громыко: национальность белорус

Будущий министр родился в деревне Старые Громыки Гомельского уезда, в Белоруссии. Поговаривают, правда, что в действительности место его рождения носило гораздо менее благозвучное имя Старые Горемыки. И предки дипломата тоже носили «горемычное» прозвание. Но разве в фамилии дело? Куда удивительнее другое. Он, крестьянский сын, рано научился читать и пристрастился к книгам: более активного читателя в местной библиотеке не было. Пытаясь раздобыть нужное издание, парнишка вел переписку и с другими библиотеками. Например, ему хотелось прочитать гомеровскую «Одиссею» не только в переводе Викентия Вересаева, но и в классическом переложении Василия Жуковского, и он долго искал эту книгу.

Вот такие были интересы у сельского мальчишки. Тем не менее, к престижным вузам Громыко не готовился. Поступил после семилетки в скромный Староборисовский сельхозтехникум, а потом — в Белорусский институт народного хозяйства. Согласитесь, все это очень далеко и от «Одиссеи», и от хитросплетений международной политики…

Еще, будучи студентом, Громыко стал директором сельской школы, а в 22 года вступил в партию. Но не это решило его судьбу, а… тема диссертации, ради которой пришлось основательно подучить английский язык: «Сельское хозяйство США». Поэтому после защиты его — аспиранта Белорусской академии наук — по указанию ЦК перевели в Москву.

Какая была в том необходимость?

В конце 1930-х над миром начали сгущаться тучи Второй мировой войны. СССР остро требовались молодые дипломаты, но с подходящим происхождением. Сталин считал целесообразным набирать их из молодых ученых. Ведь те косвенно уже занимались международными проблемами. И Громыко подошел по всем статьям.

1939 год стал для него переломным. После репрессий и чисток Народный комиссариат иностранных дел опустел. И Андрею Андреевичу сразу досталась высокая должность заведующего Отделом американских стран. А вскоре его вовсе отправили советником в посольство в США.

Андрей Громыко дипломат

В Штатах Громыко пришлось балансировать между двумя лидерами тогдашней советской дипломатии. Первый — Вячеслав Молотов — был наркомом иностранных дел. Второй — Максим Литвинов — нашим полпредом в США. И они не выносили друг друга. Громыко встал на сторону Молотова. И не прогадал. В 1943 году, когда взаимоотношения с союзниками- американцами стали особенно важны для Москвы, Литвинова отозвали в СССР, а Громыко возглавил советское посольство в Вашингтоне. На его плечи легли тайные переговоры о встречах «Большой тройки» в Тегеране, Ялте и Потсдаме. Он же с советской стороны курировал все вопросы, связанные с учреждением ООН, напрямую выполняя указания Сталина.

Он не смущался и не сдавался, если оказывался в меньшинстве. Непреклонный, немногословный и внезапный в своих репликах, Громыко умел разрядить саркастическими замечаниями сложный диспут. Например, заявить после долгих обсуждений того или иного проекта резолюции: «У меня всего одна небольшая поправка, а именно: добавить слово «не» в оперативный параграф».

«В отличие от других советских «воинов холодной войны», таких как Яков Малик, Андрей Вышинский и Валериан Зорин, Громыко, как бы высоко ни поднимался градус противостояния, всегда сохранял чувство собственного достоинства и никогда не опускался до площадной брани или личных оскорблений», — вспоминал британский дипломат Брайан Уркхарт.

Действительно, Громыко был образцом хорошего тона. И в манерах, и в одежде. Он шил костюмы из добротной темной ткани. Именно Громыко выбирал для всех членов Политбюро шляпы — и, покупая их, как правило, в США, надписывал на подкладке химическим карандашом инициалы — Л. Б., Ю. А., М. С. Зимой предпочитал пальто с каракулевым воротником и каракулевую шапку – пирожок. За рубежом пристрастился к тонкому шерстяному егерскому белью и носил его во все времена года.

Как-то на Кубе Фидель Кастро пригласил Громыко — к тому времени уже министра — на барбекю. Стояла жаркая погода. Джип Фиделя подъехал к советскому посольству, и навстречу кубинцам вышел Громыко: в темном костюме из толстенной шерсти, при галстуке, с плащом, переброшенным через руку. Кастро дал понять Андрею Андреевичу, что поездка неофициальная, а погода знойная… Громыко кивнул, вернулся в квартиру и через 10 минут предстал перед Фиделем в тех же брюках, при галстуке, но не в пиджаке, а в шерстяном кардигане. Что делать? Пришлось ехать. В машине, во время тряски, брючина Громыко приподнялась, и Фидель увидел, что в такую жару министр надел еще и свое любимое егерское белье. Консерватор! Для дипломата это большое достоинство.

Громыко Андрей министр

Министром иностранных дел он стал при Хрущеве, но самостоятельным политиком тогда не был. Хрущевский политический стиль — эксцентричный и непредсказуемый — ему претил. Но приходилось соответствовать. Даже во время знаменитого заседания ООН, когда Хрущев в знак протеста снял ботинок и принялся колотить им по столику, Громыко сидел рядом с ним. И тоже изображал яростное негодование. Через силу изображал. И стучал по столику — правда, не ботинком, а кулаком. Советский Союз тогда призывал западные державы отказаться от колоний, а они в ответ упрекали нас в диктате над социалистическими странами Восточной Европы. Жарко было в тот день в зале заседаний!

Когда Хрущева отправили в отставку, Громыко радовался. Новый партийный вождь — Леонид Брежнев — относился к нему гораздо теплее. И они помогали друг другу. Громыко — через посольства — внушал западным странам, что именно партийный вождь в нашей стране является главой государства. То есть не Косыгин, не Подгорный, а Брежнев. В ответ Леонид Ильич упрочил положение Громыко в партийной иерархии. Министр иностранных дел сначала стал кандидатом, а потом и полноправным членом Политбюро. Его политическое влияние возросло неимоверно. Это чувствовали и собеседники Громыко из числа западных оппонентов.

Именно во времена наивысшего влияния Громыко началась так называемая разрядка международной напряженности, символом которой стала стыковка в космосе «Союза и «Аполлона» — двух космических кораблей разных миров, из СССР и США. Оказалось, что мы можем общаться как друзья! И торговать. Именно тогда во всех американских барах стали разливать настоящую «Столичную», а в СССР появился первый завод по производству пепси-колы.

Две страны стали общаться на «высшем уровне» на равных, не унижая друг друга. Но главное, Громыко и Брежнев после долгих переговоров подписали с американцами договоры об ограничении ядерных вооружений, о мирном освоении космоса. Договоры взаимовыгодные, изменившие атмосферу во всем мире. Миллионы людей поняли, что большой войны между двумя сверхдержавами не будет. Так что Громыко вовсе не был прямолинейным Мистером Нет…

А потом Брежнев всерьез заболел. И несколько лет страной правил «триумвират»: шеф КГБ Юрий Андропов, министр обороны Дмитрий Устинов и он, Андрей Громыко, железный канцлер. Но, увы, в отсутствие единовластия политика СССР стала более хлипкой. Именно тогда Москве не удалось найти сбалансированную позицию в афганском кризисе, и началась долгая кровопролитная война против исламистов, которая не принесла нашей стране ничего, кроме титула «империя зла». Разрядка сменилась новым пиком холодной войны.

Это не твое, а наше!

Мистером Нет вообще-то сначала называли Вячеслава Молотова. Вот тот в первые годы холодной войны, действительно, не соглашался даже на малейшие компромиссы с западными коллегами. У Громыко был другой метод. Он по миллиметру отвоевывал уступки у противников, а сам старался отдавать как можно меньше. Два брата Громыко погибли на фронте. И он говорил: «На переговорах мне всегда казалось, что они стоят у меня за спиной и говорят: «Не уступи им, Андрей, не уступи, это не твое, а наше!» При этом Громыко всегда сохранял выдержку и непроницательное выражение лица. Что бы ни случилось

Андрей Громыко цитаты

Громыко редко улыбался, еще реже шутил. Но, как любой начитанный человек, обладал недурным сарказмом. Однажды, во время переговоров в Кремле с американским госсекретарем Генри Киссинджером. Громыко перехватил его опасливый взгляд на огромную люстру, которая нависала над ними. Громыко серьезно, без тени улыбки, произнес:— Вы думаете, там подслушивающие устройства? Да, вы правы. Но не волнуйтесь, они там устроены еще во времена Ивана Грозного.

Кто сменил Андрея Громыко на посту

После смерти Леонида Брежнева в СССР началась «пятилетка пышных похорон». Вожди безнадежно старели. Не обладал секретом вечной молодости и Громыко. Очередной генсек — Константин Черненко — тяжело болел. В Политбюро считали, что страну может возглавить Громыко — политик, уважаемый во всем мире. Но сам Андрей Андреевич понимал: здоровье не позволит взвалить на себя такой воз. Нужен молодой лидер. Кто?

Выбор сводился к двум кандидатурам: либо Григорий Романов, либо Михаил Горбачев. Последний не нравился Громыко: нагловат, любит красоваться. Но Горбачев через академика Евгения Примакова и сына Громыко нашел контакт с Мистером Нет. Они заключили своеобразный «контракт»: сразу после смерти Черненко Громыко выдвинет Горбачева «в первачи». А в ответ получит пост председателя Верховного Совета, сохранив влияние на международную политику. Первая часть сделки прошла как по маслу.

Черненко умер, Громыко сразу предложил кандидатуру Горбачева на заседании Политбюро, а потом и на пленуме ЦК. Громыко ушел из МИДа  возглавил Президиум Верховного Совета. И тут Горбачев забыл о договоренностях. От международной политики железного канцлера отстранили, министром поставили не ту кандидатуру, что предлагал Андрей Андреевич, а Эдуарда Шеварднадзе, который с роду не занимался дипломатией и был в МИДе чужаком.

Не одобрял Громыко и горбачевской гласности, когда все промахи в стране стали объяснять «проклятым сталинским прошлым». Несколько раз мягко выступал против такой политики: он считал ее взрывоопасной. А осенью 1938 года ушел на пенсию: пост «советского президента» понадобился Горбачеву. На заслуженный отдых Громыко проводили с почтением, но без особой помпы.

Похороны Андрея Громыко

Андрей Андреевич засел за воспоминания. О Горбачеве в те годы он говорил: «У него ангельская улыбка, но зубы дракона». Но — только в узком кругу. В мемуарах дисциплинированный Громыко не позволил себе так вольно высказываться о действующем партийном лидере.

Политический гроссмейстер умер 2 июля 1989 года, к счастью, не увидев распада социалистического блока, а затем и страны, позиции которой он защищал на десятках международных переговоров. Его страна исчезла с политической карты мира. Но в МИДе России Громыко считают корифеем. И вспоминают с почтением.