Возвращение «Святого Луки»: реальность круче, чем в кино!

Осенью 1970 года на экраны Советского Союза выходит де­тективный фильм «Возвращение «Святого Луки». Этот фильм, ставший началом трилогии о полковнике Зорине, сразу становится популярным. Однако в титрах не указано, что он основан на реальных событиях. В 1965 году картина голландского художника Франса Халса «Евангелист Лука» действительно была похищена из Пушкинского музея в Москве. И хотя полотно все-таки нашли, история его поисков кардинально отличается от киноверсии.

Возвращение Святого Луки. Реальность круче, чем в кино.

«Искусство – для народа!»

Художественный фильм «Возвра­щение «Святого Луки», ставший настоящим хитом 70-х в СССР, скрыть от широкой общественности правду о нелегальном рынке анти­квариата в Советском Союзе. Прав­ду о том, что, несмотря на все заве­рения советского руководства, этот рынок существует. Как имеют место быть и кражи в советских музеях произведений искусства. Которые позже загадочным образом появля­ются на антикварных аукционах на «загнивающем» Западе.

Продажей антиквариата в кап­страны из СССР занимались исклю­чительно власти предержащие. Осо­бенно активно художественные цен­ности распродавались в начале правления большевиков. Уникаль­ные картины, иконы, драгоценная чеканка, даже скульптуры в 20-х го­дах прошлого века уходили в обмен на зерно и фактически за бесценок.

В этой вакханалии многие экспона­ты (из тех, которые большевики при­знавали бесперспективными для продажи) Третьяковской галереи, Русского музея исчезали в неизвестном направлении. Так произо­шло и с картинами из запасника Эр­митажа.

Франс Халс в начале прошлого ве­ка не был так востребован, как, на­пример, Рембрандт, Рубенс, Леонар­до да Винчи, Тициан, Эль Греко, Аль­брехт Дюрер. Мода на «голландцев», ярким представителем которых и яв­лялся Халс, возникла уже после Вто­рой мировой войны. К тому времени Советский Союз уже перестал рас­продавать за бесценок художествен­ные произведения.

Франс Халс. Картины Святой Лука и Евангелист Матфей

Лозунг «Искус­ство – для народа» приобретает ре­альные очертания. Из запасников достаются и реставрируются ранее невостребованные предметы искус­ства, по всей стране открываются музеи, в которых можно увидеть не только представителей советского реализма, но и картины старых ма­стеров. Например, тех же «пере­движников». А еще и итальянских, голландских, немецких, француз­ских художников.

Халс, творивший в эпоху «золотого века голландского искусства» (XVI— XVII века), был портретистом. Писал портреты разных вельмож и их жен. Впрочем, таким образом зарабаты­вало большинство художников того времени. Халс не был замечен в приверженности’к церковной живо­писи, а потому его четыре картины евангелистов (Луки, Матфея, Иоанна и Марка) до сих пор вызывают удив­ление.

Причем это удивление связа­но не с тем, что этих святых написал ничем особо не примечательный портретист, а с тем, что они стали каноническими изображениями евангелистов.

Но это случится намного позже, а при жизни Халса его картины не бы­ли востребованы. В конце XVIII века их за довольно скромную цену при­обрел представитель Екатерины Второй для Эрмитажа. Картины по­пали в запасник, как «не представ­ляющие особой ценности». Затем были переправлены в Крым. Во вре­мя революции они просто исчезли.

Слово не воробей…

«Святой Матфей» и «Святой Лука» долгое время считались пропавши­ми. Одна из картин, «Святой Лука», совершенно неожиданно «всплы­ла»… на одесском Привозе в 1958 году. Именно там некая бабушка продавала старинную картину за шесть рублей. Ее заметил искус­ствовед из Одесского музея восточ­ного и западного искусства. Бабуш­ке заплатили аж девять рублей, а запасники музея тщательно прове­рили.

Там и обнаружилась вторая картина из «евангелистской четвер­ки» – «Святой Матфей». «Святой Лу­ка» и «Святой Матфей» стали насто­ящим украшением экспозиции Одесского музея. Но некоторое вре­мя считались «картинами неизвест­ного художника».

Екатерина Алексеевна Фурцева(7 декабря 1910 – 24 октября 1974) – советский политический деятель , вторая женщина … В мае 1960 года Фурцева неожиданно лишилась должности секретаря ЦК и была назначена министром культуры СССР.

Пока в 1962 году искусствовед музея Ирина Линник не обратила внимание на инвентар­ные номера, нанесенные на карти­ны в еще дореволюционном Эрми­таже. По этим номерам и выяснилось, что картины принадлежат ки­сти уже знаменитого голландца Хал­са.

В начале 1965 года картины пере­везли в Музей имени Пушкина в Мо­скве, для краткосрочной экспозиции. Там-то «Святой Лука» и был похищен.

Примечательно, что кража карти­ны состоялась ровно через неделю после того, как бывшая в марте 1965 года в Париже министр культуры СССР Екатерина Фурцева громоглас­но заявила:

«В Советском Союзе, в отличие от Запада, музеи не гра­бят!»

Сказано это было на встрече с искусствоведами, которые были обеспокоены кражами картин из му­зеев Европы. Фурцева возвращает­ся в Москву и 10 марта узнает, что картина Халса цинично похищена из одного из главных музеев страны – Пушкинского.

Фурцева, в то время член Прези­диума ЦК КПСС, лично звонит мини­стру общественной безопасности РСФСР Вадиму Тикунову с требова­нием срочно найти картину. Фурце­ва в то время была в большом фаво­ре у Леонида Брежнева, да и респу­бликанский министр не мог противоречить союзному министру.

К рас­следованию привлекают одного из лучших сыщиков того времени, со­трудника МУРа Сергея Дерковского. Который создает для поиска карти­ны бригаду сотрудников МУРа.

Дерковский предположил, что «Святой Лука» был похищен по зака­зу какого-то иностранного коллекци­онера. В то время «голландцы» осо­бо ценились на западных аукционах. Но все-таки меньше, чем Рембрандт или Рубенс. Или даже Айвазовский.

А все эти художники были представ­лены в Пушкинском музее. Более до­рогие картины остались на месте, а «Святой Лука» исчез. Явный заказ?

Оставалось определить, через ко­го прошел заказ на похищение кар­тины. Полуподпольный антикварный рынок Москвы пережил самые чер­ные времена: антикваров и коллекционеров трясли так, что только визг стоял. Три десятка антикваров от­правились в места не столь отдален­ные. Потому что действительно неле­гально приторговывали художе­ственными произведениями.

Неко­торым «повезло» избежать тюрем­ных нар, чтобы оказаться на нарах в психбольницах. Но самой главной задачи достигнуто не было – «Свя­той Лука» найден не был.

Расследование пропажи без вся­ких результатов продолжалось около полугода. Дерковский делал все, что мог, но на след воров выйти не полу­чалось. Перед ним уже маячила угроза лишения партийного билета, что автоматически означало конец карьеры. Впрочем, генералом он так и не стал, а потому «Святой Лука» действительно определенным обра­зом повлиял на карьеру Дерковского. А тут еще опасность подкралась с политической стороны.

Несмотря на все предпринятые меры секретности, на Запад просо­чились слухи об исчезновении неко­его художественного шедевра из одного из самых охраняемых музеев СССР. Фурцевой, которая постоянно выезжала за границу, стали зада­вать неприятные вопросы.

Напоми­ная ее фразу о невозможности краж картин из советских музеев. Фурцева от этих вопросов пришла в ярость и обратилась к председателю КГБ СССР Владимиру Семичастному. Утверждая, что исчезновение карти­ны не что иное, как провокация западных спецслужб. К расследова­нию пропажи «Луки» подключаются лучшие сотрудники КГБ.

Таинственный заказчик

Кагэбэшники выявили несколько каналов увода художественных ценностей из СССР. В основном это касалось древних русских икон, которые вывозились из Советского Союза дипломатической почтой.

Но было обнаружено и то, что многие вроде как утерянные во время рево­люции картины (как и другие ценно­сти, особенно это касалось ювелир­ных украшений) осели в частных коллекциях советских коллекционе­ров. Которые в 60-х активно прода­вали их на Запад.

Сотрудники КГБ, привлеченные к расследованию кражи «Святого Лу­ки», данные каналы увода антиква­риата закрыли. Но «Луку» так и не нашли. Достоверно было выяснено, что пределы СССР картина не поки­дала. Но где она находится, даже всемогущим кагэбэшникам выяс­нить не удалось.

В фильме «Возвращение «Святого Луки» полковник Зорин ведет рас­следование кражи довольно медли­тельно, но вычисляет все-таки вора, которого задерживают во время его попытки выехать за рубеж на круиз­ном лайнере через Одесский порт. На самом же деле картину и вора не вычислили, а обнаружили случайно.

В августе 1965 года у магазина «Грампластинки» на Калининском проспекте в Москве к богато и ярко одетому гражданину, явно ино­странного вида, подходит странный молодой человек. Который с ходу предлагает… купить картину одно­го из «голландцев», всего за 100 тысяч рублей.

Стоит сказать, не осо­бо дорого: в те времена «голланд­цы» уходили на западных аукционах по намного более высоким ценам. От 200 тысяч до пары миллионов долларов. «Иностранцем» оказался сотрудник КГБ, работавший в совет­ском посольстве в ФРГ. Отсюда и западный прикид.

Но разведчик не стал разочаровывать продавца, подтвердил, что он гражданин ФРГ, но сам картинами не интересуется. Зато его коллега-дипломат заядлый коллекционер и сможет купить кар­тину, если она подлинная. Молодой человек сказал, что готов показать «товар» на следующий день.

Всего за несколько часов был установлен продавец. Им оказался 27-летний сотрудник Пушкинского музея Валерий Волков. Примеча­тельно, что работавший в музее реставратором по дереву Волков был ранее судим за кражу. А ведь ранее судимых должны были проверять первую очередь. Это была серьезная недоработка, но в начале расследования преобладала идеологическая версия, отрабатывались известные коллекционеры и каналы продажи антиквариата.

Музей изобразительных искусств имени Пушкина в Москве

Подтвердилась и версия Дерковского о том, что кража была совершена по заказу. Как рассказал поселе ареста Волков, именно «Святого Луку» ему заказал некий коллекционер А. для перепродажи за рубеж. Но антиквару (который и в настоящее время продолжает заниматься торговлей предметами искусства] удалось получить справку в институ­те Сербского о неспособности нести ответственность за свои поступки, и к ответственности его не привлекли.

Имя истинного заказчика так и осталось неизвестным, как и то, по­чему коллекционер А., у которого картина хранилась несколько меся­цев после кражи, так и не смог ее реализовать. В конце концов, Волко­ву надоело ждать обещанных денег, он забрал картину и попытался про­дать ее самостоятельно. В итоге и нарвался на сотрудника КГБ.

А вот то, что, несмотря на ажиотаж вокруг кражи и массу вовлеченных в это дело официальных лиц, посред­нику А. все-таки удалось избежать ответственности, наводит на мысль, что к краже был причастен некто из властей предержащих. По другой, версии, курсировавшей в МУРе, со­трудники КГБ установили заказчика, однако кража стала прекрасным «крючком» для вербовки, поэтому его имя так и не было названо.