Коррупция в России процветала во все времена. Чиновники и подрядчики обогащались просто-таки сказочно. Приведем лишь несколько примеров того, как воровали на строительстве в Российской империи XIX века.
Кормушка для казнокрадов
О том, что на строительстве в России воруют, знати все, от царя до последнего городского обывателя. Особенно хорошо обогащали чиновников и строительных дельцов крупные стройки общеимперского значения. «Статусные» объекты в те времена строились долго – целыми десятилетиями. На таком императорском долгострое можно было хорошо нагреть руки и обеспечить себе безбедное существование до конца жизни.
Самым известным «золотым» долгостроем в России XIX века был Исаакиевский собор в Санкт-Петербурге. Он строился 40 лет – с 1818 по 1858 год. Современники шутили: «Строительство Исаакия обогатило целые поколения российских подрядчиков».
По легенде, даже сам царь Александр II при открытии собора горько заметил: «Исаакий обошелся бы русскому народу значительно дешевле, если бы его строили из чистого серебра, но при условии, чтобы постройкой заведовали исключительно честные люди».
Аналогичной бездонной кормушкой для строительных казнокрадов служил и другой «статусный» проект: храм Христа Спасителя в Москве (строился в 1859-1860 годах; работы же по внутреннему оформлению храма продолжались до 1883 года).
В 1881 году в прессе писали: «В Москве умер на днях известный богач Скворцов, оставив после себя около 4 миллионов. Столь громадное состояние нажито им на подрядах по постройке Исаакиевского собора и храма Христа Спасителя в Москве».
Скворцова, кстати, в Москве шутя называли «храмовником» – по ассоциации со знаменитыми тамплиерами (храмовниками). Но причины появления такого прозвища были совсем иные, нежели у рыцарей-крестоносцев, – намекалось на храмы, возведение которых озолотило строителя.
О воровстве писали в газетах, но все оставалось по-прежнему. Никто не нес за преступления почти никакого наказания. Да и о каком наказании могла идти речь, когда в обществе ходил анекдот (очень похожий на быль) об ответе, который дал директор горного департамента Скальковский плуту-подрядчику. Подрядчик убеждал директора помочь ему в какой-то махинации, взамен сулил взятку: «Я дам вашему превосходительству три тысячи рублей и клянусь, что ни одна живая душа об этом не узнает». – «Дайте мне пять тысяч» – и говорите об этом кому хотите!» – цинично ответил его превосходительство.
При таком отношении власть имущих к вопросу казнокрадства ситуация и не могла измениться.
Коррупция в России хитра
Крупные инфраструктурные проекты тоже были золотым дном для мошенников. Один из таких проектов – строительство в 1842-1851 годах железнодорожной магистрали Петербург – Москва.
Железная дорога была для России делом новым, до этого была построена лишь пригородная линия Петербург – Царское Село. Но приемчики-то остались старыми! Вот как, например, происходило распределение подрядов на поставку деревянных шпал для будущей железной дороги Петербург – Москва. Тендер на шпалы (в те времена такие тендеры назывались «торги») происходил в столичном департаменте железных дорог. Узнав о перспективном жирном куше, подрядчики, как шутили тогда, явились в департамент быстрее, нежели пожарная команда прибывает к горящему зданию.
Тузы лесной торговли – Громов и Скрябин – взяли подряд на поставку шпал по 1,5 рубля за штуку. И тут же, не выходя из здания, раздали этот заказ своим субподрядчикам – по 70 копеек за шпалу. Те, разъехавшись на места, передоверили исполнение подряда ещё более мелким подрядчикам, которые брались поставить шпалы по 27 копеек за штуку.
Фактически государство покупало 27-копеечную шпалу за 1 рубль 50 копеек. Разница в 1 рубль 23 копейки просто расходилась по карманам ушлых посредников.
Но фактически разница, остававшаяся в чужих карманах, была еще больше! Потому что 27 копеек – это цена сосновой шпалы. Шпала из ели стоила и того дешевле. Излишне говорить, что мелкие субподрядчики «гнали» вместо сосновых еловые шпалы.
Поставка «некондиционных» шпал противоречила условиям контракта – правительство требовало для дороги более долговечные сосновые шпалы. Но проходимцев это ничуть не пугало. Мошенники прекрасно знали, что царские чиновники, во-первых, относятся совершенно наплевательски к казенному имуществу, а во-вторых, ничего не смыслят в порученном им деле. «Служаки казенные, – глумился в узком кругу упомянутый уже Громов, – не могут отличить соснового бревна от елового».
Казалось бы, железнодорожному департаменту было бы разумнее обратиться напрямую к региональным подрядчикам и закупить шпалы за сущие копейки. Это бы значительно удешевило строительство дороги. Но, как гласит шутливый афоризм, копеечные проекты в России никому не нужны – воровать нечего!»
В результате были довольны и крупные подрядчики, и мелкие субподрядчики – все они неплохо нажились на строительстве магистрали. Правда, качество железной дороги стало похуже. Но кого это волновало?
Весна – время прибыльное
Были и другие «маленькие хитрости», позволявшие подрядчикам наживаться за счет казны. Например, можно было заработать на питании рабочих, занятых на строительстве. Формально все выглядело честно: на питание составлялась смета, по смете подрядчики получали деньги, на них и закупали провизию. Причем цены продуктов в смете на момент ее составления были указаны, вполне правдоподобные. В чем же был подвох?
Ключевые слова – «на момент составления». Хитрые подрядчики составляли сметы весной, когда запасы зерна у крестьян после долгой зимы были уже на исходе. Поэтому весной цены на хлеб стояли высокие. А вот закупали хлеб для рабочих подрядчики уже осенью, когда цены на зерно были в несколько раз меньше. Разницу, естественно, клали себе в карман.
Аналогичный трюк проделывали с древесиной: досками и прочими лесоматериалами, необходимыми для постройки бараков для рабочих. Весенние расценки на лес были крайне высоки: распутица делала сельские дороги почти непроходимыми. Вывоз леса по таким дорогам – целая проблема. А раз так, то и цены на лес весной были заоблачными.
Подрядчики в смете указывали цены на «весенний лес». Любая проверка подтвердила бы: да, цены в смете такие, как в среднем на рынке. Но – весной! А лес-то подрядчики заготавливали зимой, когда дороги замерзали, и вывоз леса на санях не представлял большой проблемы. Соответственно, и цены на «зимний лес» были в разы меньше. Разница между сметной стоимостью и фактической, опять же, прилипала к рукам ушлых проходимцев.
Таким образом, на строительстве железной дороги сколачивались миллионные капиталы. Причем порой атмосфера беззакония и казнокрадства порождала прямо-таки курьезные истории.
Везучий помещик
Поразительный случай произошел с подрядом на строительство мостов для будущей железной дороги (ей ведь предстояло пересечь немало рек и протоков, так что постройка мостов была вопросом крайне насущным). Крупный подрядчик, уже взявший на себя возведение мостов, в последний момент вдруг отказался. Разъяренный граф Петр Клейнмихель (именно он руководил строительством дороги), стуча кулаком по столу, потребовал у подчиненных: «Найти нового подрядчика в течение часа! Иначе – голова с плеч!»
Дрожащие чиновники вышли из кабинета шефа в полной растерянности. Где им взять нового подрядчика в такой короткий срок? А тут в департамент как раз явился мелкий помещик Шарабанов. Он хотел предложить свои услуги по поставке гравия. Путейские чиновники тотчас ухватились за него мертвой хваткой. «Будешь строить все мосты на дороге!» – заявили они ему.
Несчастный помещик отнекивался, говоря, что у него нет и одной сороковой той суммы, которую нужно внести для получения подряда (подрядчик должен был, как правило, внести залог на всю сумму получаемого подряда; после выполнения подряда залог возвращался).
Его успокоили. Де ничего страшного, твоих хватит для залога за один мост. Под этот мост (еще не построенный!) мы тебе тотчас дадим казенный кредит. Полученные в кредит деньги внесешь в качестве залога за следующий мост и так далее.
Схема, предложенная чиновниками, была не очень-то законна. Но кого это беспокоило? Главное – искомый подрядчик был найден. Гнева всемогущего Клейнмихеля удалось избежать.
Так, неожиданно для самого себя, захолустный помещик Шарабанов стал обладателем крупнейшего подряда на огромную сумму в 1 200 000 рублей. Сам Шарабанов от этого внезапного куша судьбы настолько растерялся, что при вручении первых 100 000 рублей авансового кредита упал в обморок. Беднягу пришлось приводить в чувство при помощи нашатырного спирта. Самое удивительное, что дорогу все-таки построили.