Сотрудники ВИРа спасли семенной фонд от уничтожения

Чтобы выиграть войну, необязательно применять оружие: достаточно лишить противника возможности выращивать зерно. Это хорошо понимали сотрудники Всесоюзного института растениеводства (ВИР). К началу Великой Отечественной войны в ВИРе, расположенном на Исаакиевской площади Ленинграда, находилось несколько тонн семян: золотой фонд всей страны, который надо было сохранить любой ценой. Эту миссию взяли на себя сотрудники института: во время блокады они умирали от голода, но не взяли ни зернышка из богатой коллекции…

Вавилов Николай Иванович. российский биолог, генетик, растениевод

Уникальная коллекция

Долгие 20 лет известный ученый-генетик Николай Иванович Вавилов ез­дил по всему миру, собирая семе­на культурных растений в центрах их происхождения. Это были эталонные эк­земпляры, потому что в свою коллекцию Вавилов отбирал только образцы, создан­ные самой природой: безо всяких скре­щиваний, мутаций и прочих «улучшений». Итоги его работы впечатляли. 250 000 об­разцов разных растительных культур — от зерновых до ягод. Самый большой ген­ный фонд семян в мире! И находился он в Ленинграде, в городе, который в сентя­бре 1941 года оказался в тисках блокады.

Когда еще возможна была эвакуа­ция, сотрудники ВИРа вывезли с собой в ручной клади порядка 20 000 экземпля­ров из коллекции Вавилова. 40 000 па­кетов с семенами удалось переправить самолетом в Красноуфимск. И туда же в конце лета 1941-го направился поезд, увозивший с собой еще 100 000 образ­цов. Но далеко он не уехал: когда эше­лон с бесценным грузом достиг станции Мга, немцы уже были повсюду… И семе­на вернули в хранилища ВИРа — на Исаакиевскую площадь.

Очень скоро в Ленинграде люди на­чали страдать от недоедания. Рабочие получали в сутки 250 г хлеба, который пекли пополам с отрубями, а остальным, в том числе и сотрудникам ВИРа, доста­вался паек в два раза меньше. От исто­щения они едва могли передвигаться. Но именно эти люди спасли семенной фонд страны!

Страшная зима

Сегодня никто не может точно ска­зать, сколько человек работали в ВИРе во время блокады. Но все они были героя­ми. Слабым, истощенным людям прихо­дилось спать урывками, чтобы оберегать семена от воров и грызунов. Без воды, без электричества, в жутком холоде, под постоянными бомбежками. Конечно, они очень хотели есть, но никому из них даже в голову не пришло покуситься на кол­лекцию!

Они делали все для того, чтобы ее сохранить. Так, для того чтобы семена смогли пережить 40-градусный мороз, в помещениях, где они хранились, вировцы установили самодельные печи и по­стоянно топили их. Соратник Вавилова, Вадим Степанович Лехнович, вспоми­нал, что ему приходилось добывать дро­ва прямо под обстрелом.

Исаакиевский собор в Великую Отечественную войну

Благодаря неустанным заботам пер­сонала большинство культур пережи­ли зиму 1942-го. Не повезло только те­плолюбивым бананам, корице и инжиру. И самим вировцам пришлось лихо: кол­лектив очень заметно поредел, ведь го­лод не щадил никого, даже тех, кто меч­тал накормить все человечество…

Два ключа

После первой волны эвакуации, в ко­торую уехали многие сотрудники ВИРа, включая его директора, хранителем кол­лекции был назначен Рудольф Янович Кордон. До назначения он работал в отде­ле плодово-ягодных культур. Свою дея­тельность на новом посту он начал с того, что установил на дверь семенного фон­да второй замок.

Отныне тот запирал­ся на два ключа, да еще и опечатывался сургучной печатью. Один ключ, тоже опе­чатанный, находился у дежурного, а вто­рой — у самого Кордона, который всег­да носил его с собой. Сотрудники могли попасть в хранилище только по особому разрешению.

Рудольф Янович славился своей вы­носливостью. Как и повсюду в городе, в институте был свой отряд самообороны. Конечно, истощенные люди быстро уста­вали, болели, умирали. Но Кордон всег­да выходил на дежурство вместо выбывших. Он был одним из немногих, кто на­ходился в ВИРе до самого прорыва бло­кады. И продолжал свою работу после войны. До сих пор студенты пользуются его книгами по плодово-ягодным культу­рам. А его груша «Кордоновка» и сейчас популярна у садоводов.

Во время блокады сотрудники инсти­тута погибали один за другим. В ноябре 1941 года прямо за своим рабочим сто­лом умер от голода специалист по мас­личным культурам Александр Щукин. В его руке обнаружили пакетик с минда­лем. Он собирался переправить его са­молетом в безопасное место.

Через год в рабочем кабинете умер от истощения Дмитрий Сергеевич Иванов, который занимался крупяными культура­ми. А ведь в его кабинете лежали сотни пакетиков с рисом, просом, гречихой. На работе умерла от дистрофии и Лидия Ми­хайловна Родина — специалист по овсу. Григорий Александрович Рубцов, благо­даря которому был выведен сорт груши, приспособленной к суровым условиям, скончался в 1942 году по дороге через Ла­догу: у него на груди нашли мешочек с се­менами, который он надеялся спасти.

Второй хлеб

Весной 1941 года на опытной станции в Павловске был высажен картофель: 1 200 уникальных образцов из Европы и десятки сортов южноамериканских клуб­ней, привезенных из экспедиции на дру­гой континент еще самим Вавиловым. Этот посадочный материал имел огром­ную ценность!

В начале августа, когда немцы уже подошли к Павловску, картофель еще не созрел, но сотрудники ВИРа решили до­срочно выкопать его. Конечно, речь не шла обо всем урожае. Но принципиаль­но важно было сохранить наиболее цен­ные и перспективные сорта. Учитывая величину опытного поля, работа пред­стояла адовая! А заканчивалась она уже под артобстрелом.

Один из сотрудников ВИРа, Абрам Яковлевич Камераз, был сбит с ног ударной волной, но, подняв­шись, он снова кинулся к грядкам: выка­пывать бесценные клубни.

Сотрудники ВИРа спасли семенной фонд от уничтожения

Картофель чудом — буквально за считанные дни до захвата Павловска — удалось перевезти в институт. И по­требовался настоящий подвиг, чтобы его сохранить. Между тем одна толь­ко южноамериканская культура требо­вала к себе огромного внимания. Клуб­ни следовало держать при температуре +2°С в помещении, куда время от вре­мени должен был заглядывать дневной свет. Попробуй-ка соблюсти эти тонкости во время войны!

Но Камераз смог сде­лать это. Он работал на строительстве оборонительных укреплений, но в лю­бую свободную минуту спешил в инсти­тут, где с помощью плотных штор, сдви­гая и раздвигая их, устраивал картофелю то ночь, то день. В конце октября он от­был на фронт. И его дело продолжили су­пруги Ольга Александровна Воскресен­ская и Вадим Степанович Лехнович. Что­бы добраться до работы в блокадном го­роде, им приходилось каждый день тра­тить 1,5 часа, и еще столько же занимал обратный путь.

Дорога лишала послед­них сил. Тогда перебрались в подвал, где хранилась картошка. Там им было про­ще сберегать ее от мороза, крыс и го­лодных людей. Но вскоре Воскресенская слегла с тяжелой простудой. А Лехнович продолжал нести вахту. Чтобы поддер­живать нужную температуру в помеще­нии, он собирал по всему городу разное тряпье, которым затыкал щели в подва­ле. Каждую неделю он получал от комен­данта вязанку дров, но этого не хвата­ло. В конце января ему выписали ордер на полкубометра. Идти за дровами пред­стояло на Исаакиевскую площадь. Но тут начался обстрел.

Тем не менее Лехно­вич, рискуя жизнью, пошел. Он был почти счастлив, притащив дрова на листе фа­неры в институт. Откуда только брались силы у этого человека? Ведь питался он, как и все: 125 г хлеба, жмых и дуранда. Но при этом не взял ни одного клубня.

Экспозиция института семян им.Вавилова

Весной 1942 года супруги приступи­ли к посадке картофеля. Им помогали го­рожане, которых они обучили. Высажи­вали клубни где только могли — в скве­рах и парках. И в сентябре собрали пер­вый блокадный урожай. Несколько кар­тофелин оставили для фонда, а остальные раздали в столовые. Ольга Алексан­дровна умерла в марте 1949 года, а Ва­дим Степанович пережил ее на 40 лет…

P.S.

Сегодня коллекция ВИРа состоит из 320 000 разных образцов растений. Это уникальное собрание, стоимость которо­го оценивается в 8 триллионов рублей. Если, конечно, цену семенного фонда вообще можно выразить в денежном эк­виваленте. А сам ВИР входит в число че­тырех самых крупных генетических бан­ков в мире.