Главная » БИЗНЕС » Профессиональное нищенство Средневековья

Профессиональное нищенство Средневековья

«От-сумы да тюрьмы не зарекайся». Эта русская поговорка вызывает изумление у иностранцев: они искренне недоумевают, как такое возможно. Но это современники. А вот средневековый житель Европы, доведись ему услышать эту мудрость, наверняка бы одобрительно кивнул головой: жизнь тогда была так непредсказуема, что каждый владетельный синьор понимал — в любой момент он может пополнить ряды нищих.

Английский художник Роберт Кемм. Бедняки Средневековья

Английский художник Роберт Кемм. Бедняки Средневековья

Утешало лишь одно: бродяги и попрошайки в Средние века вовсе не относились к презираемым членам общества. Наоборот, их уважали: нищелюбие повсеместно расценивалось как христианская добродетель. А сами нищие имели такой вес, что у них едва ли не просили благословения.

Милость к падшим

В античные времена всякий шатающийся по дорогам без дела отправлялся прямиком в рабство. Тогда быть нищим было просто позорно. Никто не смотрел, какие жизненные коллизии привели твой дом в разорение: любого человека без средств к существованию безо всякого снисхождения записывали в отбросы общества. Даже выдающиеся древнегреческие философы и государственные деятели держались той мысли, что «помогать надо достойным, когда те попросят об этом». А Цицерон прямо говорил:

Помогай лишь тем, кто этого заслуживает

И даже Платон, размышляя об идеальном государстве, предлагал свозить всех бедных в колонии, чтобы, во-первых, те глаза не мозолили, а во-вторых, занялись бы уже каким-нибудь делом…

Но на смену практичному язычеству пришло христианство. И бродяги поднялись с колен в буквальном смысле этого слова. Виной всему — церковное учение, которое восхваляло страдания и, соответственно, убогих всех мастей: земное нищенство, то есть жизнь, полная лишений, гарантировала попадание в Царство Божие.

Бродяжничество перестало порицаться. Теперь оно расценивалось как вполне достойное занятие, и попрошайничество тоже. Отныне долгом каждого христианина стало поддерживать нищих милостью и тем самым прокладывать себе путь в рай. При этом причина, по которой человек взял посох и суму, не имела никакого значения: подаяние следовало давать всем — вне зависимости от того, заслуживает его просящий или нет.

Иоанн Златоуст (IV век) наставлял христиан:

«Ты не должен разузнавать бедных, что они за люди. Одна защита у бедного — недостаток и нужда. Не требуй от него ничего более, но, хотя бы он был самый порочный человек, утоли голод его»

Парадоксально, но именно в Средние века с их инквизицией, охотой на ведьм, пытками и казнями строились постоялые дворы для пилигримов, больницы для бедных, приюты для стариков и сирот… Всякий бродяга мог рассчитывать, что, застигни его непогода в пути, он постучится в любой дом — и будет впущен, обогрет и, быть может, даже накормлен.

Сирые и убогие были любимы Богом. Потому их стало так много на дорогах Средневековья.

По Святым местам

В отдельную когорту стоит выделить пилигримов, которым церковь рекомендовала отправляться по святым местам без денег и пешком. Их легко можно было опознать по посохам, заплечным мешкам и накидкам, служившим и постелью, и одеждой.

Виктор Васнецов. Нищие певцы богомольцы

Виктор Васнецов. Нищие певцы богомольцы

Главной целью истинного христианина являлся Иерусалим. Туда вели морские и сухопутные дороги, но все они были долги и опасны, а потому еще более привлекательны в глазах человека Средневековья, грешного от рождения. Ведь считалось, что чем труднее сам путь, тем достойнее окажется награда в его конце: возможность вымолить у Бога прощение, исцеление, потомство, победу в бою… Кому что требовалось.

Но наивно думать, будто пилигримами становились исключительно из благочестия. Дело в том, что, став на путь паломничества, человек переходил под защиту церкви, а потому на него переставали распространяться светские законы. То есть его нельзя было привлечь к суду, нельзя было взыскать с него долг, ибо любые финансовые обязательства приостанавливались на время его странствия по святым местам, имущество богомольца тоже переходило под охрану церкви.

Согласитесь, удобно? Занял кругленькую сумму, прокутил, объявил себя паломником в приходской церкви, взял посох, закинул суму за спину и пошел куда глаза глядят… Ох и дурной же славой покрыли себя эти «богомольцы»!

Подлинные реликвии

В конце концов, церковь тоже прозрела и лавочку эту прикрыла: начиная с XIII века, посетить Святую землю без разрешения епископа или римской курии стало невозможно. Но поздно! Дело уже было сделано: по путям, ведущим в Иерусалим и его окрестности, пролегающим через все значимые населенные пункты тогдашней Европы, уже стояли постоялые дворы и таверны.

По ним сновали «профессиональные» пилигримы — своего рода экскурсоводы, исходившие «святые» маршруты вдоль и поперек и готовые быть проводниками и для настоящих богомольцев, и для купцов, и для разбойников, и для лекарей, и для ремесленников…

К тому же никто и ничто не препятствовало посещению Сантьяго-де-Компостела для почитания мощей ближайшего ученика Иисуса — апостола Иакова. А еще можно было отправиться в Эфес — к гробнице апостола Иоанна, в Венецию, чтобы поклониться апостолу Марку, а в Бари припасть к мощам святого Николая. Так что средневековые дороги вовсе не опустели.

К тому же наиболее расторопные церковники, которые сообразили, как выгодно принимать у себя богомольцев, уже давно позаботились о том, чтобы в их приходах появились реликвии вроде мощей почитаемых святых, чудотворных икон или внезапно пробившихся целебных источников. Вы ведь наверняка слышали шутку про то, что в мире известны десять голов Иоанна Крестителя, но подлинны из них только три. Она как раз из тех времен.

Нищие студенты

Однако именно эта погоня за святыми реликвиями привела, в конечном счете, к укрупнению монастырей. Те, в свою очередь, в трудные неурожайные годы поддерживали прихожан за счет собранной милостыни. А главное, именно в зажиточных обителях зачинались первые учебные заведения раннего Средневековья, наиболее непоседливые студенты, которых пополнили славную когорту бродяг, перемещаясь из одного университета в другой.

Поскольку они учились при монастырях, то обязательно изучали богословие и получали духовное звание. Потому их называли clerici vagantes, что значит «бродячие клирики». Но, конечно, никаких богослужений они не вели и занимались преимущественно тем, чем занимаются студенты во все времена, — весельем. Дорогой надо было чем-то жить, есть и, что еще важнее, пить, и ваганты, извлекая выгоду из своей учености, подрабатывали чтецами и сочинителями.

Так появилась поэзия вагантов, которая использовала размер церковных песнопений, но отличалась подчеркнуто мирским содержанием, ведь вряд ли бы публика стала платить за псалмы. Поэтому песенки вагантов — о пьянстве, обжорстве, двуличных церковниках, рогатых мужьях и обманутых женах — были незатейливы, зато всегда находили отклик в душе народа. Люди смеялись и раскошеливались.

Мы бродячие артисты

Хотя, конечно, когда в города и деревни приезжали настоящие менестрели, артисты и жонглеры, про вагантов никто не вспоминал. Это была весьма значимая часть бродяжнического сообщества. Их не чурались звать ко двору богатые господа, и даже короли с удовольствием смотрели на канатоходцев и глотателей огня. С развлечениями-то тогда было не очень: люди любому зрелищу были рады.

Густаво Симони. Бродящие артисты Средневековья

Густаво Симони. Бродящие артисты Средневековья

Бродячие артисты к тому же служили источниками информации, за достоверность которой, впрочем, вряд ли бы кто мог поручиться. Но фейкам тогда были рады. За них не наказывали. А вот за сатирические памфлеты, даже правдивые до последнего слова, можно было отправиться за решетку, а то и вовсе на костер — вместе со всем своим театральным реквизитом.

Единственные, для кого делали послабление, были кукловоды. Они; как правило, выступали на ярмарках — средневековых центрах всеобщего притяжения. И устами своих раскрашенных кукол порой говорили вещи совершенно непозволительные, но, поскольку все это было обставлено как комедийное, веселое, несерьезное представление, крамола им сходила с рук. Однако не всегда.

Средство от всех болезней

Медицина тогда оставляла желать лучшего. Смертность была очень высока. А жить, даже в нищете, хотелось всем. Больше всего на свете больной человек жаждал выздороветь. За соответствующей помощью он мог обратиться к Богу (да здравствуют паломники и «подлинные» святые реликвии), дипломированному эскулапу или бродячему лекарю.

Дипломированный специалист стоил дорого, ох как дорого. А вот странствующий медик был куда более сговорчив

Дипломированный специалист стоил дорого, ох как дорого. А вот странствующий медик был куда более сговорчив

Господь результата не гарантировал, предлагая во всем положиться на Его волю. Дипломированный специалист стоил дорого, ох как дорого. А вот странствующий медик был куда более сговорчив: менял снадобья на кров, а рекомендации по лечению — на провиант.

К тому же у него всегда можно было разжиться безоаровым камнем, спасающим от отравлений, составить гороскоп, а если повезет, то и заполучить эликсир вечной молодости. За сущие гроши такой целитель готов был справиться с любой болезнью и изготовить самое замысловатое лекарство. Раздавая столь щедрые посулы, он старался надолго нигде не задерживаться, беспрестанно путешествуя. Потому как никакими волшебными снадобьями не располагал.

Главной задачей «передвижного» эскулапа было не навредить еще больше — и неважно, больному или здоровому: он торговал подслащенной водой, а в качестве безоаровых продавал обычные придорожные камни. Поэтому вполне можно утверждать, что именно бродячие лекари первыми стали внедрять в массы метод плацебо. Он, кстати, тогда неплохо себя зарекомендовал: людям, особенно страдающим, очень хотелось верить в чудодейственные лекарства, и они сами себе внушали, будто им становится лучше.

К сожалению, в действительности такие доктора мало чем могли помочь. Тем не менее, люди искренне радовались их визитам, ведь даже если врачи-бродяги не могли вылечить, они всегда могли поднять настроение, рассказав пару-тройку историй, приключившихся с ними в дороге.

Шоу не должно продолжаться

Всем бродягам отчасти приходилось быть шоуменами. И самыми матерыми из них были вовсе не актеры, а… нищие. Не все бедняки, пустившиеся в странствия, были довольны своей новой жизнью, но те, что входили во вкус, превращали попрошайничество в настоящую профессию.

Они знали приемы и способы, способные выбить из людей вместе со слезой сочувствия еще и звонкую монету. Сознательно шли на увечья, но чаще просто притворялись слепыми, глухими, безрукими и безногими. Нищие перемещались из одного населенного пункта в другой, демонстрируя разнообразные уродства и недуги. И разбегались при появлении священников с репутацией целителей, опасаясь, как бы те ненароком их не вылечили.

В «Соборе Парижской Богоматери» Виктор Гюго описал «двор чудес», названный так потому, что каждый вечер там происходили многочисленные «чудеса»: мнимые больные и калеки, вернувшись после трудового дня, чудесным образом «исцелялись» и принимались веселиться на собранное подаяние.

Писатель ничего не придумал: в средневековом Париже существовало несколько таких «дворов чудес», населенных нищими. Их обитатели не признавали ничьих законов, кроме своих собственных. И этим представляли угрозу…

Борьба с нищенством

Подступали иные времена. Наемный труд, который стал широко использоваться с начала XVI века, каждому давал возможность заработать и прокормиться. В Европе зарождающегося капитализма праздно шатающиеся странники перестали вызывать сочувствие и понимание.

Профессиональное нищенство Средневековья. Гюстав Доре. Нищие Лондона

Гюстав Доре. Нищие Лондона

В самых разных странах начали выходить законы, запрещавшие нищенство. Бродяг взялись отлавливать, как диких собак, и отправлять на производства, открывающиеся повсеместно. Тех, кто бежал, ловили и возвращали. Злостных беглецов клеймили, как опасных преступников. Так, шаг за шагом, исчерпала себя эра нищелюбия. И только Господь не разлюбил их, но отныне велел работать.

 

Оставить комментарий